Установление Павлом I майоратного принципа престолонаследия ознаменовало собой окончание эпохи дворцовых переворотов. К концу XVIII века России среди европейских держав в военном отношении не было равных. Отечественная война и заграничный поход 1814 года, завершившиеся разгромом «великой армии» Наполеона, подтвердили этот статус. 

Противостояния с Турцией и Ираном расширили границы империи в Причерноморье, на Кавказе, и в Закавказье. Поражения Порты в конечном итоге могли привести к тому, что Россия получила бы собственный выход к Средиземному морю и контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. Подобная перспектива была крайне нежелательна для европейских держав, стремившихся ограничить усиление России. Так, англичане с французами выступили на стороне Турции во время Крымской войны (1853-1856 годы). Только вмешательство европейской коалиции спасло армию султана от разгрома. Поражение России во многом было вызвано технологическим отставанием, которое удалось сократить к концу столетия. 

В 1877 году русская армия, освободив народы Балкан от турецкого ига, остановилась на подступах к Константинополю. Ввод наших войск в Царьград грозил бы новым военным противостоянием с Англией, которую к этому времени стало тревожить расширение Российской империи и в Средней Азии. 

Ослабление России изнутри было одной из главных задач внешней политики не только Британии, но и Франции, и Австро-Венгрии. Во время польских восстаний 30-х и 60-х годов XIX века их участники получали иностранную финансовую помощь. Из Лондона в Царство Польское ввозились фальшивые рубли и листовки. В английской столице бунтовщики укрывались от судебного преследования. 

С началом Первой мировой войны Англия и Франция стремились втянуть в конфликт и Россию. Без открытия Восточного фронта победа над кайзеровской Германией была бы невозможна. Вступив в войну, Российская империя становилась ее ключевым участником. В случае поражения Германии и ее союзников (Австро-Венгрии и Турции), Россия получила бы полный контроль над черноморскими проливами. Русский император вступил бы в Константинополь. Империя расширилась бы территориями Галиции, Силезии и Восточной Пруссии. 

В военный период в России, в отличие от других стран, не была ужесточена цензура. Свободно распространялись революционные прокламации, тиражировались публикации, компрометирующие власть. На фронте велась антимонархическая агитация. В обществе нагнеталась атмосфера недоверия к императорской семье. Заговорщицкую среду подпитывали германские и австрийские спецслужбы. 

Совершенно справедливо считать некоторых большевиков германскими агентами. Историкам известно как, в какие дни и через какие банки проводились немецкие деньги на счета членов РСДРП (б). Ведение подрывной работы в стане противника для немцев вполне оправдано. Но не стоит забывать, что из-за рубежа финансировалась деятельность и националистов, и социал-демократов, и эсеров. И эти деньги шли уже от «союзников» России по Антанте — Великобритании и Франции, а также из США. 

В нарушение своего дипломатического статуса, английский и французский посолы Бьюкенен и Палеолог в дни войны взаимодействовали в столице державы-союзницы с представителями революционных кругов.

В преддверии революции 1917 года государственные чиновники, ставшие в дальнейшем членами Временного правительства, сотрудничали с западными финансовыми корпорациями. Так, член Особого совещания по обороне, а впоследствии министр финансов и иностранных дел революционного правительства Михаил Терещенко во время февральских событий получил от американского National City Bank стотысячный и, по сути, безвозвратный кредит. После октябрьского переворота он бежал во Францию, где сколотил огромное состояние. 

В России беспрепятственно действовали британские разведслужбы, чьи сотрудники курировали актив будущей революции. В 1918 году английскому шпиону Сиднею Рейли (Соломону Розенблюму) пришлось эвакуировать из уже большевистской России одного из главных февральских заговорщиков — министра-председателя Временного правительства Александра Керенского.

Историк Энтони Саттон в своей книге «Уолл-стрит и большевистская революция» приводит доказательства, что в финансировании октябрьского переворота принимал участие целый ряд американских банкиров. Не последнюю роль в планировании революции в России сыграли приближенные президента США Вудро Вильсона. Его влиятельный советник Эдвард Хауз, наблюдая за ходом боевых действий в Старом свете, озабоченно писал, что победа Антанты «будет означать европейское господство России».

«Остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна — Сибирь, а остальные — поделенная европейская часть страны», — отмечал Хауз еще сто лет назад. Данная формула стала постулатом не для одного поколения русофобов. 

Участие Российской империи в войне с Германией было необходимо Англии и Франции. Однако вероятная победа России и, как следствие, ее дальнейшее возвышение не могло устроить «союзников», на протяжении всего XIX века так стремившихся к ослаблению нашей страны. Революция 1917 года, сокрушившая Российскую империю, была выгодна в первую очередь западным правительствам, видевшим в России своего главного геополитического конкурента.

Революция не может быть вызвана исключительно внешними причинами, ее невозможно экспортировать. Безусловно, иностранные государства могут спонсировать протестные акции, вербовать агентов во властных и силовых структурах, распространять пропаганду. Однако народный бунт или дворцовый заговор это сугбо внутриполитические процессы. При этом закономерно, что с развитием коммуникационных и информационных технологий внешнее влияние стало одним из решающих факторов в определении генезиса революций.