Сегодня исполняется 10 лет со дня начала вооруженного конфликта в Южной Осетии. В ночь с 7 на 8 августа 2008 года грузинские войска вошли в Цхинвал, но уже через 5 дней были выбиты из него российской армией. Итогом этой пятидневной войны стало признание Москвой независимости Южной Осетии и Абхазии. 

По мнению председателя правительства Дмитрия Медведева, который в то время занимал пост президента РФ и верховного главнокомандующего, Россия в результате получила главное — мир. 

«Мы смогли защитить своих граждан, которые живут и в Абхазии, и в Южной Осетии», — цитирует Медведева «Коммерсант». 

В годовщину событий в Цхинвале глава правительства дал большое интервью изданию, в котором рассказал о том, как принималось решение о начале военной операции, почему российские танки не стали входить в грузинскую столицу и какое будущее возможно во взаимоотношениях между Москвой и Тбилиси. 

Медведев отметил, что напряженность в регионе возникла задолго до начала вооруженного конфликта. Корень проблем был в тех решениях, которые принимала в 1990-е годы власть в Тбилиси и которые не были приняты ни в Абхазии, ни в Южной Осетии. Но до 2008 года удавалось «балансировать все эти негативные процессы и даже проявления насилия». 

«А в 2008 году правительство Грузии во главе с президентом дало зеленый свет агрессии, и произошло то, что произошло. Это не было неизбежно. Это, безусловно, являлось субъективным выбором Саакашвили и его окружения», — считает глава правительства.

Отвечая на вопрос о том, почему российские войска не вошли в Тбилиси, а остановились в нескольких десятках километров, Медведев напомнил, что у «России не было цели разгромить Грузию или казнить Саакашвили». 

 «Я считаю, что я правильно поступил, когда принял решение о том, чтобы проявить сдержанность и не форсировать дальнейшие действия, — подчеркнул он. — Цель была в том, чтобы выбить грузинские войска из Цхинвала, навести порядок. И предотвратить возможность дальнейшей эскалации насилия, то есть военных действий».

После завершения военной кампании по принуждению Грузии к миру, вспоминает Медведев, перед ним как перед главой государства встал вопрос: «А что дальше?». С учетом того, что во главе Грузии в тот период находился «такой несбалансированный в психическом смысле человек, как Михаил Саакашвили», другого варианта, кроме как признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии, просто не было, уверен глава российского правительства.

 «Я уверен, что другое руководство просто не приняло бы такого безобразного решения о нападении на стариков и детей, нападении на российских миротворцев и, по сути, объявлении войны Российской Федерации, — рассказал Медведев. — Я определенное время думал и пришел к выводу, что ничего лучше, чем признать независимость двух этих образований, по всей вероятности, предложить невозможно. Я руководствовался прежде всего тем, чтобы сохранить прочный мир на будущее, сохранить стабильность в Закавказье, сохранить стабильность в нашем регионе. И это, на мой взгляд, был единственно возможный шаг. Через некоторое время я переговорил с председателем правительства Владимиром Владимировичем Путиным. Он меня тоже в этом поддержал». 

Спустя 10 лет между Москвой и Тбилиси остается напряжение во внешнеполитическом взаимодействии, прежде всего оно связано с планами Грузии по вступлению в НАТО. Тем не менее, по словам Медведева, за последние годы произошли и позитивные изменения, в первую очередь в торгово-экономическом сотрудничестве, которые, уверен политик, будут способствовать «нормализации политических контактов и возобновлению полноценного диалога между Москвой и Тбилиси».

«Я напомню, там сейчас другое правительство. И если говорить о карьере Саакашвили, то она, по всей вероятности, в Грузии завершена, что, мне кажется, очень хорошо для самой Грузии. А с новым руководством (безотносительно даже к тому, как их фамилии, какова их партийная принадлежность) мы готовы выстраивать отношения. Дипломатические отношения могут быть восстановлены, не мы их разрушали. Если грузинские коллеги будут готовы к тому, чтобы их восстановить, мы, естественно, возражать не будем», — заключил премьер-министр.