04 февраля 2016 - 15:45

Накануне в Петербурге прошла очередная встреча дискуссионного клуба «Тренд». Гостями вечера стали русский писатель Захар Прилепин, а также писатель, публицист и известный переводчик Дмитрий Пучков («Гоблин»). На мероприятии присутствовала Алла Бут, жена россиянина Виктора Бута, отбывающего срок в американской тюрьме.

Предпринимателя арестовали в Бангкоке в марте 2008 года в результате операции американских спецслужб и позже вывезли в США. В 2012 году в Штатах его осудили на 25 лет тюрьмы. Россиянина обвинили в подготовке сговора с целью продажи оружия террористической организации. В конце октября прошлого года судья отклонила поданную в июне петицию защиты о проведении нового процесса в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

По последним данным, полученным от адвоката осужденного Алексея Тарасова, защита инициировала процесс апелляции против решения судьи. По его словам, соответствующие документы они должны подать не позднее 19 февраля.

Сам Бут свою вину не признает. По мнению стороны защиты, он был арестован в результате незаконного преследования. Супруга российского бизнесмена все эти 8 лет продолжает бороться за освобождение мужа. Также она руководит созданным ею фондом «Дорога домой», который помогает россиянам, попавшим в трудную ситуацию за рубежом. В связи с обострившейся геополитической ситуацией в мире и антироссийской истерией на Западе такая работа стала еще более востребованной и нужной.

Корреспонденту «Антимайдана» удалось поговорить с Аллой Бут на мероприятии клуба «Тренд».

Алла Бут: 

«В марте этого года будет уже 8 лет, как Виктор находится в различных тюрьмах. И в совсем не идеальных, я бы даже сказала, ужасных условиях содержания. Вообще, условия его содержания —  это отдельная, очень серьезная тема. Потому что он лишен практически всех возможностей общения с семьей, свободного общения с представителями российского посольства, с адвокатами. Он не может принимать какие-либо посылки, передачи, разрешено пользоваться только тем, что находится в тюрьме, но там практически все запрещено. Содержится он, как и ваххабиты, в одиночной камере, это так называемый режим ограниченной коммуникационной позиции. Он не имеет права выходить в Интернет, не может свободно получать информацию из прессы, то есть практически отрезан от всего мира. Мы можем с ним разговаривать буквально 10-15 минут в течение недели о проблемах, которые происходят, связанных с его здоровьем, с его защитой, обсуждать политические темы или ситуацию в России, например. Режим его содержания можно назвать психологической пыткой, все это направлено на то, чтобы сломить человеческий дух, человеческое достоинство. В таких обстоятельствах люди часто теряют веру, опускаются, их покидает надежда вообще когда-либо выйти на волю, увидеть близких, получить справедливое, непредвзятое рассмотрение своего дела. 

Cитуация не меняется, мы будем пытаться в ближайшее время подавать юридические документы с просьбой о том, чтобы условия содержания Виктора изменили, и он был переведен на общий режим. Например, на общем режиме находится Константин Ярошенко. Его тоже приговорили в США к 20 годам лишения свободы, но тем не менее он имеет возможность хотя бы выходить на улицу, видеть солнце — Виктор этого лишен. Последнее зеленое дерево, животных и птиц он видел лет 5 лет назад, до того, как его привезли в Соединенные Штаты Америки. 

Мы видим поддержку российского правительства и МИДа России, наших дипломатов. Непосредственно сейчас, например, ситуацию с Виктором курируют представители российского посольства в Вашингтоне, юридический отдел. Консул приезжал месяца два назад в тюрьму, он в курсе ситуации. Была возможность передать через него письмо Николая Викторовича Старикова Виктору лично. Безусловно, для него, как для человека, который практически не имеет никакой связи с Родиной, очень значима любая весточка из дома, не только от близких, но и просто от российских граждан. Когда я ему говорю, что ему пишут на сайт, мне присылают сообщения, в группу поддержки приходят пожелания добра, здоровья, призывы держаться, каждый раз чувствуется, как эти добрые слова придают ему сил, возвращают надежду на то, что у него хватит мужества выстоять. Это как солнечный луч в темноте. 

Виктор целеустремленный, сильный человек, у него есть личные качества, помогающие ему справляться. Он установил себе жесткий режим в тюрьме, старается не думать о том, что будет завтра, жить сегодня. У него есть график — Виктор встает, делает зарядку, медитирует, занимается йогой. В его тюрьме нет гимнастических залов, запрещены тренажеры, игра в футбол. Так что если человек хочет там сохранить какую-то толику здоровья, он вынужден сам над этим очень серьезно работать. Мы отправляем ему книги по почте, откуда он берет информацию о той же самой йоге. Как я говорила, передача посылок там категорически запрещена, так же как и свидания. 

На здоровье никогда он не жалуется. Хотя вот, например, у них была как-то очень серьезная эпидемия, но никаких медицинских препаратов не давали. Он говорит, что болел практически месяц, спасался холодной водой, упражнениями из йоги и медитацией — вот и все лечение. Если ты не умираешь, ситуация не критическая, то никаких таблеток, медпомощи тебе не предлагают.

Я знаю, что у Виктора есть серьезные проблемы со здоровьем — их не может не быть, уже 8 лет прошло. Но мы, к сожалению, не можем чем-то помочь, посольство со своей стороны пытается писать обращения, привлечь внимание администрации тюрьмы, но пока нет значительных сдвигов. Видимо, здесь можно повлиять, только если серьезно подключить правозащитные организации, общественное мнение, крупную политику, государство. И только в этой плоскости можно рассчитывать на хоть какое-то разрешение ситуации, на возвращение Виктора домой».